«Сӥзьыл пӧртмаськон» – обряд осеннего ряженья удмуртов в Селтинском районе Удмуртской Республики.

Вид объекта: традиции, выраженные в обрядах, празднествах, обычаях, игрищах и других формах народной культуры; формы традиционного исполнительского искусства.

Этническая принадлежность носителей НЭД УР: Удмурты.

Языковая принадлежность НЭД УР: Удмуртский.

Конфессиональная принадлежность: Народные верования.

Наименование места (мест) бытования объекта: Западные районы Удмуртской Республики: Сюмсинский, Селтинский, Увинский, Вавожский, Якшур-Бодьинский.

Населенный пункт, являющийся местом бытования объекта: деревни Колесур, Новая-Жикъя, Пажгурт, Уметьгурт, Мадьярово, Юмга-Омга, Новая-Монья, Кочегурт, Земледельцы, Узи, Лудзи-Жикья, Тӧлошур, Удмурт Бия Селтинского района УР.

Субъект РФ, являющийся местом бытования объекта: Удмуртская Республика.

Географические координаты места бытования объекта: 57.350806, 51.978615 (Селтинский район УР);

Краткое описание объекта: Обряд Сӥзьыл пӧртмаськон бытовал на территории западных и некоторых центральных районов современной Удмуртии, относящихся к территориальному объединению группы удмуртов-калмезов. Обряд осеннего ряженья проводился по окончании земледельческих работ. Современный вариант обряда связан с датами православного календаря, днем почитания иконы Казанской Божией Матери (4 ноября), с Михайловым днем (21 ноября) либо днем памяти Святителя Митрофана, епископа Воронежского (6 декабря). В советский период проведение праздника было приурочено ко Дню Октябрьской революции (7 ноября, 25 октября по старому стилю). В настоящее время обряд сохранился в памяти старожилов, они хорошо помнят обрядовые напевы и основные этапы обряда. В традиционной культуре основными участниками являлись женщины фертильного возраста, обходившие с обрядовыми напевами дома семей, в которых были девушки или парни, достигшие брачного возраста (совершеннолетия). В современной традиции в обряде участвуют девушки и молодые парни. Обязательное присутствие одного-двух мужчин/парней с плеткой. Обходная процессия начиналась с конца деревни и продолжалась до тех пор, пока не посещены все дома. Основная функция обряда заключается в маркировке статуса совершеннолетия девушек, поэтому превалирует плодородящая функция.

Подробное описание объекта:

Особенностью календарного цикла праздников компактного проживания удмуртов-калмезов[1] на территории Удмуртской Республики является Сӥзьыл пӧртмаськон (Осеннее ряженье). В Селтинском (а также в Увинском) районе ряженье проводится в разные периоды (в осеннее, зимнее время) и именуется – Сӥзьыл пӧртмаськон / Пӧртмаськон. В Кизнерском районе этот обряд называется – Пӧртмаськон, Пукро / Пукрол. Слово пӧртмаськон происходит от глагола пӧртмаськыны «маскироваться, рядиться, представляться (о привидении)» [Борисов 1991: 229]. Родственны и удмуртские глаголы пӧртманы «наговаривать (на кого-либо), переиначить, переиначивать», пӧртэманы «разнообразить», и прилагательное пӧртэм «разный, различный» [Глухова 2002: 20].

Пӧртмаськисьёс. Гости с песней направляются к дому. На фото: Махнева Антонида Васильевна, Воронова Ангелина Анатольевна, Медведева Валентина Спиридоновна, Махнева Зинаида Константиновна. Фото: Мякишевой Ольги Ивановны, д. Гобгурт Селтинского района Удмуртской республики. 22 ноября 2012 г.

Слово пӧртмаськон имеет связь со словом орт/урт “душаˮ, то есть душа-двойник, живущая вне тела человека, её присутствие обеспечивает психическое здоровье и полноценность, присутствие духа и раскрывает значение обряда как перевоплощения [Владыкина 1998: 53]. Отсюда, разбирая семантику слова становится ясно, что «пӧртмаськон – это не только перевоплощение, олицетворение потустороннего мира с помощью масок, но и переход или моделирование перехода в другой мир» [Владыкина 1998: 53].

Обряд проводился в первой половине ноября (Селтинский, Увинский, Якшур-Бодьинский районы). По словам носителей традиции, раньше Пӧртмаськон проводили во время церковного праздника, приходившегося на Покров – Пукро. Но с укоренением революционного праздника в советское время, проведение обряда перенесли на начало ноября. Как правило, Пӧртмаськон проходил 7 ноября, хотя даты проведения в некоторых деревнях варьировались. По словам Г. Н. Булдаковой (1931 г. р.), в деревне Пажгурт Селтинского района обряд проходил в два дня, причем при обходе дворов ведущую роль попеременно выполняли разные возрастные группы: 6 ноября пела молодёжь, а 7 ноября – пожилые женщины. В д. Земледельцы и Узи этого же района обходили в Михасскую (Михайлов день – 21 ноября), а в д. Новая-Жикья – на Митрофаню (6 декабря – день памяти Святителя Митрофана, епископа Воронежского).

Основными участниками являлась молодежь – девушки и парни. По сведениям П. Коробова, в д. Лудзи-Жикья Селтинского района обход совершался небольшими группами девушек. Одним из главных атрибутов девушек является шляпа, украшенная гусиными перьями, лоскутками материи и кусочками разноцветной бумаги и фантиков [Владыкин, Перевозчикова 1990:64]. В одних деревнях урашенная шляпа была у каждой участницы обряда, в других – только одна. Такую шляпу надевали бойким и активным девушкам и тем, кто исполняет / запевает песню.

Среди молодежи обязательным участником обряда был своего рода предводитель, руководивший всей процессией. Называли урысь/урыс шуккись букв. «тот, кто ударяет плеткой», или русским заимствованным словом начальник. В д. Мадьярово плётка называлась руслаУрыс шуккись следил за всеми, кто принимал участие в празднике: не разрешал уходить раньше окончания обряда, довольно ощутимо бил плёткой приходящих позже. Такая же участь постигала и тех, кто не пел. Интересно в этом плане проследить символику этого действия. По мнению ученых удар / хлестание символизирует возрождение каждого участника обряда, «подобные сценки позволяют участникам обряда перевоплощаться без переодевания – древнейшего способа изменения облика» [Владыкина 1998: 315].

Хозяин дома держит в руках обязательный атрибут обряда – ремень. На фото: Келарев Анатолий Васильевич. Фото: Мякишевой Ольги Ивановны, д. Гобгурт Селтинского района Удмуртской республики. 22 ноября 2012 г.

В деревне Тӧлошур главного распорядителя не было, таковым мог быть любой, «кто знал песни и пел их хорошо» (Чиркова В.Т. 1924 г.р. из д. Тӧлошур), «друг друга сами собираем, сами водим» (Чашкина А.А. 1934 г.р. из деревни Кочегурт).

 Гости исполняют песню с просьбой впустить их в дом: «Впустите ли вы нас в дом?». Фото: Мякишевой Ольги Ивановны, д. Гобгурт Селтинского района Удмуртской республики. 22 ноября 2012 г.

Информантки Селтинского района говорят, что надевали только самую красивую одежду – старинный домотканый комплекс. На голову надевали шляпы, украшенные петушиным пером, ленточками, травами.  В более поздний период, по словам Г. Н. Булдаковой, надевали белую блузку, черную юбку и украшенную лентами и травами шляпу. Без наличия соответствующей одежды никого с собой не брали. Вот что об этом вспоминает В. Т. Чиркова (1924 г. р.): «Плакала я даже, без одёжи не берут, деньги не хватает и пӧртмаськем делать новый платья нет, плакала».

Обязательным угощением стола являлись свёкла и калега (брюква), символизирующие момент наступления совершеннолетия девушек. Вот что об этом говорит Чашкина А. А. (1934 г.р.): «Азьло гордкушман пуктыло вал, паронка, сяртчинянь. Юри каро вал кӧжыпогнянь. Кӧжыез туйком вал сяртчинянез кадь, пирожки шуод дыр ин. Старинной сион вал-ай али. Губиен пельмен карком вал» («Раньше свёклу ставили было [на стол], тушёную калегу (брюкву), калежные пирожки. Специально готовили гороховые пирожки. Горох толкли бывало, как калегу (брюкву), и будто бы пирожки получались гороховые. Старинная еда была раньше. Пельмени с грибами делали»).

Подготовка к обряду. Ожидание гостей. Келарева Раиса Васильевна. Фото: Мякишевой Ольги Ивановны, д. Гобгурт Селтинского района Удмуртской республики. 22 ноября 2012 г.

За несколько дней до обряда пожилые люди учили девушек и парней, как правильно проводить Пӧртмаськон, разучивали с ними песни (д. Кочегурт) [устное сообщение Козловой Т.]. В д. Удмурт Бия для этой же цели молодые люди собирались в бане.

В день обхода участники собирались в одном доме (д. Кочегурт) или договаривались о месте встречи заранее, после чего отправлялись по домам. Порядок обхода был свободным.

В каждом доме «сценарий» обряда повторялся и состоял из следующих действий. При входе в дом участники пели песни, в начальных строчках которых обозначался их приход или звучало обращение к хозяевам с просьбой войти: «Лыктӥськом, лыктӥськом, кудое». Впускать участников обряда в дом считалось обязательным, поскольку считалось, что они несут благополучие. В редких случаях ворота были заперты.

Исполнение песни участниками обряда. Фото: Мякишевой Ольги Ивановны, д. Гобгурт Селтинского района Удмуртской республики. 22 ноября 2012 г.

Далее участники обряда усаживались за стол, где продолжали звучать удмуртские застольные и плясовые песни, приуроченные к этому обряду: «Ӝӧк сьӧры пуксем ёз калык…» («За столом сидящие сверстники…»), «Валланьзэ мынам йырсие…» («Наверх зачёсанные мои волосы…»), «Пукон вылэ пуксьыса…» («Сидя на стуле…»), «Сьӧдырак-сьӧдырак пилемъёс» («Тёмные-тёмные тучи…»), а также общеудмуртские песни: «Самовардэ пукты ай, ой, уроме…» («Самовар поставь-ка, друг мой…»). Пели и на русском языке: «Наши ловцы-рыболовцы…», «Казань лошади готовы…».

В рамках обряда звучало много шуточных песен, сами исполнители обозначают их как «неприличные, скверные». Песни, содержащие особый фривольный смысл, были связаны с основной идей праздника – верой в связь продуцирующей функции природы и человека, в возможность передать природе/почве в период ее замирания возможность плодоношения, рождения и наоборот, плодородящие силы земли «забрать» себе [Глухова 2002: 45].

Среди участников присутствовал и музыкант, играющий на гармошке или балалайке, который сопровождал пляску. Основной танцевальной фигурой был круг, в который вставали все желающие. Под частушки каждый из танцующих выполнял любые движения, продвигаясь по кругу со всеми остальными.

В одном доме долго не засиживались, так как надо было обойти всю деревню. Через некоторое время гости прощались с хозяевами до следующего года такой песней: «Ӟеч улэ, ӟеч улэ, кайта таӵе дырозь» (‘Хорошо живите, хорошо живите, до встречи в это же время в будущем году’ (д. Кочегурт).

Звуковое наполнение обряда Пӧртмаськон было непрерывным, один напев плавно перетекал в другой. Особенно ярко это проявляется в песнях, исполняемых при входе в дом. Может быть несколько вариантов соединения песен разных жанров:

  • в один цикл объединяются песни, исполняемые при входе в дом: «Лыктӥськом, лыктӥськом, кудое…» (‘Идём, идём, сват…’), «Та коркадылэн кӧзоноез…» (‘В вашем доме балки…’), «Зыншур но(й) гурт котыр…» (‘Вокруг деревни Зыншур… ’;
  • «входная» песня перетекает в застольную: «Лыктӥськом, лыктӥськом, кудое…» (‘Идём, идём, сват…’) –– «Ӝӧк сьӧры пуксем ёз калык…» (‘За столом сидящие сверстники…’);
  • после исполнения «входной» песни с просьбой войти в дом сразу следует плясовая: «Лыктӥськом, лыктӥськом, кудое…» (‘Идём, идём, сват…’) –– «Идоле, идоле, идолеечка моя».

Сами информанты обозначают обрядовые песни словом гур или крезь. Набор песен второй группы варьировался в каждом доме в зависимости от ситуации, настроения, отношения к хозяевам и т.д. Прежде всего, это касается плясовых и песен с фривольным содержанием, исполнение которых напрямую зависело от происходящего. Шуточное, фривольное содержание песен сказывалось на непосредственном музыкальном воплощении, что являлось главным в магическом освобождении и передаче физических сил в переходный период. Слово в данном случае выходит на первое место, не случайно текст не столько выпевается, сколько произносится «говорком».

Таким образом, как и другие обряды, сопровождающие переломные моменты в жизни деревни, обряд Осеннего ряженья помогал более плавно преодолеть их и продолжить жизнь с новыми силами: «Пöртмаськон с его настойчивым, нередко гиперболизированным подчеркиванием продуцирующей силы человека, призван был воздействовать на природу» [Чуракова 1999: 15]. Об этом говорят все составляющие обряда: основные участники – молодые парни и девушки, что подразумевает активное взаимодействие мужского и женского начала: плетка, как мужское начало, а солома, перья, угощения на столе (квашеная свекла гордкушман, калежные пирожки  сяртчинянь) – как женское. Это проявляется и в текстах песен, в которых используется эротическая символика.

Хозяйка дома с обязательным угощением – традиционным алкогольным напитком пӧсятэм и выпечкой пресными калежными пирожками кокрок. Фото: Мякишевой Ольги Ивановны, д.  Гобгурт Селтинского района Удмуртской республики. 22 ноября 2012 г.

В настоящее время обряд не функционирует как раньше, хотя его проведение считалось важным и знаменовало собой начало осенне-зимнего периода[2], а также важной вехой традиционного календаря сопраженного с зачином охотничьего сезона, а позднее со сроками осеннего сева при возделывании ржи как основной зерновой  культуры [Владыкина Т. Г. 2011: 15].

По словам Варвары Тимофеевны Чирковой (1924 г. р.), пожилые люди даже заставляли их в своё время проводить Пӧртмаськон, объясняя тем, что год тогда сложится удачно, без споров и «ругани», явных противоречий. Попытки реконструкции обряда при непосредственном участии участников фольклорного ансамбля «Сорока» Республиканского музыкального колледжа наблюдаются в д. Новая Монья Селтинского района, где сегодня жители проводят его сами.

Предметы, связанные с объектом (при наличии):

Шляпа является одним из главных атрибутов участников обряда Сӥзьыл пӧртмаськон. По данным источников XX века, ее украшали гусиными перьями, лоскутками материи и кусочками разноцветной бумаги [Владыкин, Перевозчикова 1990:64], в д. Сюромошур Селтинского района шляпу украшали петушиными перьями [Глухова Г.А. 2002: 42]. Для обряда могли изготавливать одну шляпу на группу, а при наличии нескольких групп соломенную шляпу изготавливали специально для каждой из них. Согласно современным экспедиционным материалам, в Селтинском районе сведений о соломенных шляпах не обнаружено. Их заменили шляпы из проволоки или берёзовых прутьев, а в середине XX века использовалась готовая войлочная шляпа, также украшенная петушиным пером, бусами, ленточками, травами, цветами. В д. Тӧлошур делали три шляпы. А в дд. Анигуртский выселок и Кочегурт делали одну, которую сидящие за столом девушки передавали друг другу по кругу. После обхода шляпы отдавали парням, руководившим праздником, которые хранили их до следующего сезона [Владыкин, Перевозчикова 1990: 64]. Если использовалась готовая шляпа, то она, по словам Чашкиной А.А. (1939 г.р.), хранилась у её хозяина, или участники обряда оставляли ее в последнем доме (Воробьёва Т. Е. 1934 г.р., д. Мадьярово). Кроме того, в экспедиции 2016 года в д. Мадьярово удалось зафиксировать информацию о том, что шляпы выкидывали в конце деревни (Воробьева Т. Е. 1934 г. р.).

Обращает на себя внимание одно из украшений шляпы, сохранившееся до середины прошлого столетия, а именно: гусиное или петушиное перо. Удмуртские исследователи соотносят его с «птичьим» обликом, одним из архаичных мифологических образов в свадебном обряде не только удмуртов, но и финно-угорских народов. Таким образом, головной убор, символизируя переход девушек в статус невесты, усиливается сезонным переходом [Владыкина, Глухова 2016: 103]. Сам материал шляпы (солома, лоскутки материи, перья) имеет связь с культом предков и был необходим для защиты от сглаза участниц обряда [Владыкина 2002: 117].

Головной убор «изьы», обязательный атрибут обряда. Фото: Мякишевой Ольги Ивановны, д. Гобгурт Селтинского района Удмуртской республики. 22 ноября 2012 г.

Плетка / ремень / бич / «урыс» / «русла» – обязательный атрибут одного из молодых людей, участников обряда. Его называли урысь/урыс шуккись букв. «тот, кто ударяет плеткой», или русским заимствованным словом начальник. Он следил за всеми, кто принимал участие в празднике: не разрешал уходить раньше окончания обряда, довольно ощутимо бил плёткой приходящих позже.

По данным из д. Сюромошур, плетка / «урыс» состоит из деревянной рукоятки, украшенной резными узорами, кожаного банта у снования плети  и кожаного сплетения из 6,8 или 12 тонких полос из сыромятной кожи.

Колокольчики, бубенцы или шумовые металлические подвески, которые прикрепляли либо к шапке, либо к рукавам одежды. Они использовались в качестве дополнительного шумового эффекта, звон которых выполнял обережную функцию для всех участников обряда.

Ритуальные блюда праздника свекла и калега (брюква). Обязательными угощениями стола являлись корнеплоды свекла и калега (брюква), символизирующие момент наступления совершеннолетия девушек.

Техники и технологии, связанные с объектом (при наличии): Шляпа или шляпы участниц Сӥзьыл пӧртмаськон (Осеннего ряженья) могли быть сделаны из соломы, сваляны из шерсти или покупные. Они украшались яркими лоскутами ткани, обертками от конфет, лентами, мишурой, кружевом, бусами, жестяными/шумовыми подвесками.

Способы и формы передачи объекта: устная форма передачи.

Сведения о носителе (носителях) НЭД РФ:

Головизнина Ж. А. 1930 г. р., уроженка д. Чибьяншур Селтинского района;

Барсукова З. С. 1934 г. р. уроженка д. Удмурт-Бия Селтинского района;

Скобелева А. В. 1949 г. р. уроженка д. Чибьяншур Селтинского района;

Борисова Е. А. 1934 г. р. родилась и проживала в д. Новая-Жикья Селтинского района;

Бушмакина Р. Н. 1933 г. р. д. Новая-Жикья (уроженка д. Зыншур, с 16 лет жила в д. Новая-Жикья) Селтинского района;

Зыкова Г. В. 1946 г. р. д. Новая-Жикья (уроженка д. Кильмезь-Бия; в д. Новая-Жикья проживает с 1967 г.) Селтинского района;

Борисова А. М. 1941 г. р. д. Новая-Жикья (уроженка д. Вутно; в д. Новая-Жикья проживает с 1961 г.) Селтинского района;

Шихова Л. И. 1939 г. р. д. Новая Монья (родом из выселка Анигуртский, ныне не существует) Селтинского района;

Гамберова Э. М. 1939 г. р. д. Новая Монья Селтинского района;

Чиркова В. Т. 1924 г. р. д. Тӧлошур Селтинского района;

Чашкина А. А. 1934 г. р. д. Кочегурт Селтинского района.

Келарев Анатолий Васильевич 1946 г. р. д. Гобгурт Селтинского района;

Келарева Раиса Васильевна 1949 г. р. д. Гобгурт Селтинского района;

Воронова Ангелина Анатольевна 1969 г. р. д. Гобгурт Селтинского района;

Медведева Валентина Спиридоновна 1949 г. р. д. Гобгурт Селтинского района;

Махнева Зинаида Константиновна 1949 г. р. д. Гобгурт Селтинского района;

Махнева Антонина Васильевна 1946 г. р. д. Гобгурт Селтинского района.

Сведения о хранителях (хранителе) НЭД РФ:

— Новомоньинский центральный сельский дом культуры. (УР, Селтинский район, д. Новая Монья, пер. С.М. Субботина, д.1, 427288).

— Иванова Галина Васильевна – директор Новомоньинского ЦСДК;

— Детский ансамбль “Дарали” (руководитель С. П. Хлебова) Новомоньинского ЦСДК;

— Ансамбль “Жужась шунды” (руководитель А. Г. Дюпина) Новомоньинского ЦСДК;

— Ансамбль «Зардон» из д. Югдон Селтинкого района (руководитель Э.М. Ложкина).
— Гобгуртский сельский Дом культуры муниципального бюджетного учреждения культуры «Селтинский Районный Дом культуры» — директор Вострикова Вера Григорьевна. (УР, Селтинский район, д. Гобгурт, улица Козьмы Иванова, д. 29, 427272).

История выявления и фиксации объекта: Представленные материалы являются результатом экспедиционной и исследовательской работы Веры Владимировны Базилевских (студентки КПОУ УР «Республиканского музыкального колледжа») и преподавателя, кандидата филологических наук, научного сотрудника отдела филологических исследований Удмуртского института истории, языка и литературы УдмФИЦ УрО РАН, доцента Удмуртского государственного университета,  Ирины Вячеславовны Пчеловодовой за период 2013-2017 годов.

В 2017 году специалистами АУК УР «РДНТ» (Федорова В. Ю., Черкашин К. С., Шарычев Н.) совместно со студентами (Базилевских Вера Владимировна, Федорова Валерия, Сабрекова Елена, Блинова Алина, Неклюдова Анастасия, Черыгова Яна, Романова Кристина, Байкова Алена, Логинов Дмитрий, Смирнова Елизавета, Шмыкова Дарья, Сурчакова Декабрина, Мельникова Анна, Измайлов Максим, Тройникова Ольга, Левитских Наталья) и преподавателями «Республиканского музыкального колледжа» (далее – РМК) (Роготнева М. Н., Бегишев М. И.) был реализован проект по восстановлению обряда осеннего ряженья, в рамках которого 24 апреля 2017 г. состоялся экспедиционный выезд в д. Новая Монья, а 7 ноября 2017 г.  завершился второй этап проекта – реконструкция обряда Сӥзьыл пӧртмаськон. В съемках фильма активно принимали участие местные жители, которые рассказали и поделилсь своим опытом празднования этого обряда: Тюлькина Нина Павловна, Еговкина Тамара Николаевна, Иванова Галина Васильевна,  Хлебова Светлана Петровна, Дюпина Анна Геннадьевна. Участники детского ансамбля “Дарали” (руководитель С. П. Хлебова) и ансамбля «Ӟардон» из д. Югдон Селтинкого района (руководитель Э. М. Ложкина) вместе со студентами ходили по домам, исполняя традиционные песни. В ходе обхода дворов девушки и парни посетили дома четырех семей: Макаровых Вячеслава Ильича и Зои Ивановны,
Еговкиных Татьяны Кирилловны и Олега Васильевича, Ивановой Галины Васильевны и Вениамина Аркадьевича, Хлебовых Светланы Петровны и Михаила Юрьевича.

Источники информации об объекте:

Литература по теме:

  1. Базилевских В. В. Обряд осеннего ряжения Пӧртмаськон в Селтинском районе УР. Дипломная работа. Ижевск, 2017.(Рукопись).
  2. Борисов Т.К. Толковый удмуртско-русский словарь. Ижевск: УИИЯЛ УрО АН СССР, 1991. 384 с.
  3. Владыкин В. Е., Перевозчикова Т. Г. Годовой обрядовый цикл удмуртской общины «бускель» (материалы к народному календарю) / Специфика жанров удмуртского фольклора. Ижевск: Удмурт. ин-т истории, яз. и лит. УрО РАН, 1990. 151 с.
  4. Владыкина Т. Г. Удмуртский фольклор: проблемы жанровой эволюции и систематики. Ижевск: Удмурт. ин-т истории, яз. и лит., 1998. 354 с.
  5. Владыкина Т.Г., Глухова Г.А. Девичьи и женские праздники в удмуртском календаре // Вестник ПГГПУ. №3. С. 34 – 48.
  6. Владыкина Т.Г., Глухова Г.А. Символика головных уборов в календарных обрядах удмуртов // Традиционная культура. 2016. №3 (63). С. 99–107.
  7. Глухова Г. А. Ряженье как игра и игра в ряженье // Вестник Удмуртского университета. Филологические науки. Ижевск, 2007. №5 (1). С. 109–114.
  8. Глухова Г. А. Удмуртское ряженье как игровая форма обрядности // VII Короленковские чтения: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. / Отв. ред. Т. А. Шуклина. Глазов, 2006. С. 58 – 59.
  9. Глухова Г.А. Символика ряженья в традиционной культуре удмуртов. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филол. наук. Ижевск 2002. 200 с.
  10. Хрущева М.Г. О песнях удмуртского календарного праздника Пӧртмаськон Увинского района // Финно-угорский музыкальный фольклор и взаимосвязи с соседними культурами. Таллин: «Ээсти раамат», 1980. С. 231–241.
  11. Хрущёва М.Г. Песенно-обрядовая традиция удмуртов в контексте этнической культуры (музыкально-этнографические очерки). Астрахань: издательский дом «Астраханский университет», 2008. 346 с.
  12. Хрущёва М.Г. Песня в древнем удмуртском обряде Пӧртмаськон // Истоки искусства Удмуртии. Ижевск, 1989. С. 23–34.
  13. Хрущёва М.Г. Удмуртская обрядовая песенность. М.: Издательский дом «Композитор», 2001. 248 с.
  14. Чуракова Р. А. Песни южных удмуртов. Ижевск, 1999. 157 с.
    Современное состояние объекта: Обряд осеннего ряженья «Сӥзьыл пӧртмаськон» сохранился в памяти носителей традиции. В основном данный обряд представлен в сценической форме в репертуаре местных коллективов: детского ансамбля «Дарали» и фольклорного ансамбля «Ӝужась шунды» д. Новая Монья и других самодеятельных ансамблей этого района. Однако планомерное изучение и контакт с носителями традиций позволил восстановить и «оживить» этот праздник среди местных жителей в некоторых деревнях района:

– 22 ноября 2012 года пожилыми жителями д. Гобгурт была совершена попытка возрождения обряда «Сӥзьыл пӧртмаськон», и снят фильм при участии сотрудников ТРК «Моя Удмуртия».

– 7 ноября 2017 года студенты и преподаватели Роготнева М. Н., Бегишев М. И. «Республиканского музыкального колледжа» (г. Ижевск) совместно со специалистами АУК УР «РДНТ» (Федорова В. Ю., Черкашин К. С.), а также местными жителями провели съемки фильма «Сӥзьыл пӧртмаськон» в д. Новая Монья Селтинского района.

Авторы (составители) материалов об объекте: Вера Владимировна Базилевских, Ирина Вячеславовна Пчеловодова, Софронова Екатерина Анатольевна.

Фото- и аудио- видео материалы, связанные с объектом:

Фото 22.11.2012 – участницы из д. Гобгурт Селтинского района.

[1] Группа удмуртов-калмезов проживает в Сюмсинском, Селтинском, Увинском, Вавожском и в части Кизнерского, Игринского и Якшур-Бодьинского районов Удмуртии, а также в Кильмезском районе Кировской области. См. об этом: Косарева И. А. Калмез – этнографическая группа удмуртов (особенности традиционной культуры и локализация) // Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». Ижевск: ФГБОУ ВО «Удмуртский государственный университет», 2011. Вып. 3. С. 135–141.

[2] Понятия «осень» и «год» (удм. — ар) удмуртами воспринимались тождественными, поскольку до XVIII века Новый год начинался с осени, 1 сентября [Алатырев, 1988, с. 98—99].